И.Г. Голод. Рынок

Первая глава начинается с выделения платежной системы – особенностью финансовой системы рынка совершенной конкуренции (РСК) является разделение кредитно-платежной системы на кредитную и платежную составляющие. Это разделение требует уточнения системы «денежных» категорий и определений. В ходе такого уточнения мы постепенно приступаем к анализу важных участков движения денег – без такого анализа система категорий и определений была бы мертвой конструкцией. В ходе анализа движения денег мы выходим на дальнейшее уточнение этой системы, попутно разбирая некоторые традиционные заблуждения, чтобы отделить фундаментальные взаимосвязи от ложных стереотипов.  Ближе к концу главы рассуждения начинают пересекаться с материалом следующих глав.

Вторая глава – самая большая в книге – разделена на две части. В первой части концентрированно рассматриваются издержки ─ важнейшая категория как практической, так и теоретической экономики. Соответственно, главной теоретической задачей является описание снижения издержек, которое разбивается на две основные разновидности: снижение системных издержек и технологическое снижение. Образование теоретических системных издержек имеет макроэкономический характер, а их снижение может проходить эволюционным путем (инфляция и дефляция) или в ходе революционной перестройки системы права (смена формаций). Технологическое снижение издержек всегда является следствием эволюционных процессов, а именно: разделения труда (1) и разделения труда (2). Разделение труда (2) при производстве товаров происходит в микроэкономике, отбрасывая при расширении компании неизбежную тень: повышение издержек согласования труда, которое нивелируется с помощью разделения труда (1), если последнему не мешает хроническое накопление системных издержек. Во второй части главы кратко описываются особенности кредитной системы РСК, а основное внимание уделяется критике товарных кредитов и ценных бумаг, несовместимых с финансовой системой новой формации. Это теоретическая канва второй главы. Для пояснения тонких мест часто используются разнообразные вставки и отступления (экскурсы в историю, критика известных теорий, нюансы предпринимательской практики и др.)

В третьей главе в основных чертах описывается устранение устаревшей особенности существующей формации, вносящей серьезные искривления в современную мировую экономику, – существования мировых валют (доллара США и евро). Это возможно уже сейчас, так как развитие компьютерных технологий достигло нужного уровня. В РСК все национальные валюты будут равноправны и равноудалены друг от друга (обращение иностранных валют в национальной экономике не допускается).

Четвертая глава является совокупностью отдельных тезисов, в том числе имеющих важное теоретическое, хотя и несколько обособленное, значение. 

От редакции:
Текст введения публикуется без сносок

В 2007 г. начался кризис мировой экономики, последствия которого ощущаются до сих пор. Финансовая система современного капитализма не только не смогла предотвратить этот кризис, но и сама послужила причиной столь масштабных его проявлений.

Цель данной работы — конструирование финансовой системы, принципиально отличной от существующей. Это будет финансовая система новой формации, которую я условно называю рынком совершенной конкуренции (РСК). Замечу, что с теоретической точки зрения вариант такого конструирования — единственный, несмотря на то, что экономика, как практическая, так и теоретическая, часто воспринимается как предусматривающая широкое поле вариаций.

Важным, хотя и не единственным, отличием новой системы является разделение кредитно-платежной системы национальной экономики на кредитную и платежную составляющие. В самом кратком изложении описание новой финансовой системы в данной книге раскладывается таким образом: первая глава — это выделение национальной платежной системы с описанием механизма эмиссии, вторая глава — описание изменившейся кредитной системы, третья — «сшивка» между собой национальных денежных систем. Четвертая глава представляет собой набор дополнительных тезисов.

Сложным для понимания при конструировании будет переход от существующей трехуровневой смешанной кредитно-платежной системы (центробанк — банки — остальные участники рынка) к двухуровневой платежной системе (центробанк — все участники рынка). И вовсе не из-за особенностей новой системы, которая довольно проста, а по причине чрезвычайной запутанности системы существующей, многие детали которой представляются совершенно иными, чем они есть на самом деле. А выглядят они совсем по-разному в зависимости от того, с какого этажа трехуровневой системы на эти детали смотреть. Из-за этого, в частности, появляются обобщающие категории, такие как «денежная масса», которые объединяют принципиально разные составляющие. Мы живем в условиях финансовой системы, даже основные элементы которой не до конца понятны большинству. Чтобы понять, почему новая финансовая система может быть такой простой, и убедиться, что мы ничего важного не потеряем при упрощении, нам придется «прогуляться по этажам» существующей финансовой системы.

В искривленных лабиринтах и миражах трехуровневой системы люди делают деньги и даже очень большие деньги. Само по себе меня это не коробит, учитывая мое предпринимательское прошлое. Но, к сожалению, деньги, зарабатываемые на особенностях существующей финансовой системы, ложатся тяжким бременем издержек на реальный сектор экономики, негативно влияя на судьбы целых стран. Эти и другие последствия разлагают мораль общества, так как ставят под сомнение элементарную бережливость на планете с ограниченными ресурсами, ценность производительного труда в рамках конкурентной экономики, эффективность института частной собственности и даже созидательный характер нашей цивилизации в целом.

В ходе предстоящей совместной прогулки на страницах этой книги по этажам нынешней финансовой системы представления читателя о ее устройстве и об устройстве экономики в целом могут разойтись в тех или иных принципиальных моментах с моими выкладками. Причиной служат необычные для теоретика особенности моей биографии. Свою экономическую «молодость» (если считать «детством» обучение на экономическом факультете МГУ) я провел в реальном секторе, став предпринимателем еще в 1989 г. Учитывая, что за 14 лет постепенно я дорос до управления компаниями, довольно значимыми для своих отраслей, товарно-денежные потоки, ценообразование и другие нюансы реальной экономики, что называется, стали частью меня.

Вместо затертого от частого употребления слова «опыт» я постараюсь уточнить то, что хочу сказать, с помощью слов «база данных» — в силу гуманитарной специфики здесь и далее под базой данных будет иметься в виду набор данных, которым располагает человек, а не вычислительная машина, хотя в этот набор данных могут входить результаты измерений и вычислений, проведенных с помощью машин. Есть такой известный афоризм, имеющий своим истоком размышления Архимеда о правиле рычага: «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир». Для науки в целом, на мой взгляд, лучше подойдет чуть более спокойное: «Дайте мне базу данных, и я объясню всё». Вот только получение этой базы данных в естественных и гуманитарных науках принципиально различается.

В естественных науках формирование базы данных в основном происходит в стенах научных учреждений (далее — в лабораториях), в том числе с помощью вынесенных вовне приборов, предназначенных для сбора первичных данных. Чем лучше оснащена лаборатория, тем полнее и точнее база данных, тем выше (по прошествии некоторого времени) квалификация специалистов. Более того, если нет, начиная с вузов, денег на лаборатории, не будет ни своевременного прогресса научных исследований, ни хороших учёных. И укажем сразу на такое немаловажное свойство данных, используемых в естественных науках, как возможность их формализации. Это позволяет делать две принципиальные вещи. Во-первых, данные можно собирать, хранить и передавать (как при использовании тех же вынесенных приборов). Во-вторых, это позволяет использовать математику при обработке баз данных — без высшей математики невозможно представить, например, современную теоретическую физику.

В гуманитарных науках и дисциплинах — по крайней мере тех из них, которые обслуживают такие ведущие области гуманитарных взаимодействий, как политика и экономика, — ситуация другая. Первичными (фундаментальными) данными являются поступки людей и их последствия, от которых и научные, и образовательные учреждения практически отрезаны. Эти данные, которые затем преобразуются в голове наблюдателя в сложно организованный набор условных рефлексов, можно получить только «в полях» и только лично, причем, выполнение этих двух условий еще не гарантирует квалифицированное формирование базы данных (об этом ниже). Самым простым практическим следствием этой особенности гуманитарных научных учреждений является отсутствие, в отличие от естественных наук, обязательности политического или экономического образования для достижения высших ступенек квалификации. То есть чтобы стать действующим политиком или предпринимателем, необязательно получать профильное образование. И, с другой стороны, сколько ни вкладывай в гуманитарные лаборатории, шансы получить «на выходе» будущего В. Путина или Б. Гейтса существенно не увеличатся.

Как поступки людей, так и условные рефлексы наблюдателя (в отличие от естественных наук точнее говорить об участнике) не формализуются, и, соответственно, сбор извне первичных данных (здесь речь идет о поступках людей) или передача данных извне (а здесь уже и об условных рефлексах участника, в которые в его сознании преобразуются первичные данные) практически невозможны. Высшая математика, за редкими непринципиальными исключениями, тоже не работает в теоретической экономике (ее частичное теоретическое использование возможно в социалистической экономике, о чём мы поговорим в основном тексте).

Теперь вернемся к выражению «Дайте мне базу данных...», которое, разумеется, является просто звучной фразой: никто не может знать всё, и к тому же обладание базой данных не гарантирует того, что исследователь сделает правильные выводы, т. е. на должном уровне проведет процесс интерпретации данных. Прежде всего с помощью своего «биокомпьютера» он должен провести что-то вроде кластерного или регрессионного анализа, т. е. выбрать из огромного массива данных те, что влияют на процесс, а потом установить иерархию (степень влияния) выбранных данных с указанием причинно-следственных связей между ними. Учитывая же, что в реальной жизни никто из исследователей не имеет полной базы данных (пока вы будете читать это предложение, в мире произойдут миллионы экономических событий) и они вынуждены работать с данными разной степени достоверности, уровень квалификации исследователя приобретает первостепенное значение.

Уже со школы начинается постепенное распределение по профессиям. Учитывая высокие требования к будущим ученым, те должны постоянно соответствовать всё более повышающемуся специализированному цензу. Для работы с базой первичных экономических данных участники практической экономики тоже должны отвечать некому цензу, но работа мозга в таких случаях во многом опирается на обработку плохо формализуемых данных органов чувств (то, что пока не умеют делать компьютеры).

Все, наверное, задавались хотя бы раз вопросом: почему в компаниях люди, явно интеллектуально одаренные, нередко работают на внешне ничем не примечательных собственников? Люди помоложе ответят, возможно, в том духе, что «уже всё поделено, и приходится принимать ситуацию как она есть». Признавая реалистичность таких ситуаций, я бы всё равно отнес такое восприятие к стереотипам. Мы совсем недавно — в 90-х годах — в чистом виде наблюдали, когда распределение функций в появляющихся компаниях происходило настолько естественно, насколько это вообще возможно. И на первый план выходили люди, соответствующие «предпринимательскому цензу», т. е. цензу на способности к квалификации первичных экономических данных с принятием верных решений. Это выделение людей со способностями к предпринимательству никуда не делось, просто происходит намного медленнее и осложняется такой особенностью нынешней формации, как чрезмерное влияние крупных компаний (мы об этом будем много говорить).

Речь идёт не о том, что есть некое всевидящее око справедливости, которое каждому занявшемуся предпринимательством выдаст по мере таланта, а о том, что успешными предпринимателями становятся, как правило, те люди, которые соответствуют упомянутому цензу. Иногда преувеличивают исключительность информации, которой обладает первое лицо при принятии решений. В реальности, как правило, существует круг лиц, обладающих всей или почти всей полнотой информации, иначе компания будет управляться из рук вон плохо. Однако даже в этом круге профессионалов своевременно принять нужное решение при том, что нередко разные факторы указывают в разные стороны, только кажется простым делом, учитывая, что таких решений нужно принимать много и за каждую ошибку придется платить. Отметим, что главным спутником неверных решений (в том числе бездействия) являются стереотипы: внешне похожие ситуации обобщаются и не придается значение появившимся нюансам. Этому часто предшествует недостаточная информированность.

Не просто обязательным, а основополагающим моментом во всех этих внешне вербальных процессах формирования и передачи информации в практической экономике являются числа (цены). От того, насколько правильно частный управляющий «оцифрует» (оценит в самом прямом смысле этого слова) входящую информацию и итоговые выводы, прямо зависит степень его квалификации. В самом кратком виде формирование базы данных частного управляющего происходит таким образом: обработка первичных (неявных) данных (поступков людей и их последствий) → формирование (более точной) базы данных (совокупность условных рефлексов) → управление ценами → уточнение базы данных, состоящей из условных рефлексов. Управление ценами с положительным исходом (сальдо) подтверждает, что участник действительно понимает структурные связи между разными частями первичной базы данных в своем секторе практической экономики. А прибыль (положительная или отрицательная) — самая показательная лакмусовая бумажка, которая в конечном счете и отделяет «понимаю» от «наблюдаю».

Кофе-брейк: многие, наверное, слышали забавные анекдоты о том, как «новые русские» любили покупать самые дорогие товары. Психологической основой подобного поведения является не только желание выделиться (демонстративное потребление, эффект Веблена), но и въевшееся в кровь (на уровне условных рефлексов) управление ценами. Предприниматели, в основном работающие с товарами широкого потребления, знают, что ошибиться с ценой предложения в любую сторону — всё равно что выбросить деньги в окно. Да, изначально могут купить товары и по завышенной цене, но потом, столкнувшись с несоответствием качества цене, покупатели отреагируют подчеркнуто отрицательно, а последующее понижение цены может даже ими восприняться как дополнительная слабость. В конце концов нехитрая арифметика покажет, что выгоднее было сразу назначить меньшую цену. Поэтому, сталкиваясь с незнакомыми им товарами, предприниматели (особенно нувориши) могут полагать, что люди, которые формируют цены на них, думают примерно так же — ведь не враги же они себе. С товарами широкого потребления дело действительно часто обстоит так или примерно так, а вот на рынке предметов роскоши таких покупателей ждут с распростертыми объятиями: продавцы эту психологическую особенность знают, пусть и на интуитивном уровне — вряд ли все из них смогут подыскать ей формулировку, отдельную от желания стать хотя бы чуточку элитарнее, присущего людям вообще. Хотя эффект Веблена более весом, такие «кофейные зерна» тоже существуют. Добавим, что на рынке товаров, хорошо им знакомых с профессиональной точки зрения, эти же «люди из анекдотов» нередко будут демонстрировать понимание сути вещей, близкое к безупречному.

Обобщая вышеизложенное, можно сказать, что наблюдение, участие и управление ценами представляют собой разные степени квалификации в работе с первичной базой данных, поскольку предполагают разные степени умений в установлении иерархии данных и понимания причинно-следственных связей между ними. Это, разумеется, не является полным обобщением, так как база базе рознь. Например, база данных, сформированная при управлении рестораном, будет отличаться от базы данных, сформированной при управлении многоотраслевой компанией, а база данных, сформированная при управлении банком, больше поможет формированию аналитических, чем теоретических, навыков.

Экономисты-теоретики, не имея полноценного доступа к первичной базе данных, как правило, работают с имеющимися теориями, статистикой и наблюдениями. То есть это такой взгляд сверху, в противоположность которому эта работа является взглядом снизу — от базы первичных (фундаментальных) данных. Поэтому не удивляйтесь, если что-то в изложении будет противоречить тому, к чему вы привыкли. Это может быть следствием моей ошибки или же сложившегося у вас ложного стереотипа. Но, так или иначе, я обещаю вам по ходу изложения рассказать что-то новое (включая замечания к некоторым известным теориям) вне зависимости от тех взглядов, которых вы придерживаетесь, — угол зрения иной.

В ходе нашего небольшого путешествия вы столкнетесь с некоторыми неудобствами. Нельзя охватить взглядом все этажи двух систем (старой и новой) одновременно и в то же время нельзя находиться в одном месте, абстрагируясь от других, — какой бы самый простой участок финансовой системы мы ни взяли, объяснение теоретических нюансов потребует проследить возникающие взаимодействия в самых разных направлениях. В экономической системе (а нам придется описывать или хотя бы затрагивать ее целиком) все участки связаны со многими другими, и очень трудно описать систему по принципу последовательно включаемых лампочек. Система теоретических обобщений не накладывается простым образом на структуру реальных потоков, даже если мы отображаем последнюю весьма схематично. Поэтому, чтобы сохранить последовательность в изложении, оставаясь в рамках важного для нас соответствия реальной экономике, в книге широко используются сноски, причем текст в сносках зачастую не менее важен, чем основной текст.

Обилие сносок является недостатком, хорошо понимаемым автором. Но если бы я (именно я, а не кто-то другой, обладающий лучшими способностями к структурированию информации) от них отказался, текст этой книги стал бы менее понятным. Также для облегчения понимания в конце приведены обобщающие тезисы, заключение и терминологический словарь, написанный специально для второго издания. Многое, что покажется странным или не заслуживающим пристального внимания, станет понятным при окончательном прочтении. Эти оговорки тем более уместны, учитывая, что мы не только конструируем отдельно взятые национальные финансовые системы, но и увязываем их во взаимодействие в рамках мировой финансовой системы (третья глава). И это еще не всё. Мы увидим, как смена нынешней системы на новую согласуется с развитием экономических законов нашей цивилизации. То, что мы сконструируем в принципиальных чертах, будет уже не капитализм в очередной модификации, но и, конечно, не что-то вроде социализма или коммунизма, а более совершенная рыночная формация.

Таким образом, в отличие от большинства исследований рыночной экономики, явно или неявно имеющих своей конечной целью модернизацию капитализма, наши намерения в отношении капитализма — сугубо диагностические. Во главу угла мы поставим выделение фундаментальных издержек современного капитализма, параллельно рассматривая новую формацию, избавленную от этих издержек на системном уровне. Такое исследование потребует не совсем привычного методологического аппарата. В большей степени это касается не самих категорий, а, во-первых, трактовок этих категорий (определений), во-вторых, иерархии внутри используемого набора категорий. Проще говоря, речь идет о не совсем обычной расстановке акцентов внутри в общем-то традиционной системы категорий. Еще проще: из обычных кирпичей мы построим довольно необычный на первый взгляд дом, гораздо более устойчивый и дешевый в эксплуатации, чем тот, в котором мы сейчас живем. Но основной секрет, позволяющий достичь указанных эффектов, конечно, скрывается не в перекомпоновке деталей, а, как и при обычном строительстве, в использовании достижений НТП, о которых мы поговорим чуть позже.

Термин «формация» был введен в теоретическую экономику К. Марксом. Кроме этого факта, а также названий большинства формаций, появившихся в результате развития социально-экономических воззрений Маркса, значимых пересечений данное исследование с марксизмом не имеет. Впрочем, можно упомянуть также методологию, материализм, сторонником которого я являюсь не в философском наполнении этого слова, а в его прямом значении. С моей точки зрения, материализм Маркса являлся временной стадией в материалистическом совершенствовании теоретической экономики и философии. В ХVIII—XIX вв. борьба с религиозной трактовкой устройства мира подвигла ученых в том числе на те или иные решительные демонстрации независимости человека от церкви. Но, как это часто бывает при попытках перелома ситуации, в экономических теориях произошел перегиб в другую сторону. Вместо бога теперь уже человек наделялся мистическими способностями к созданию некой умозрительной «стоимости», якобы сокрытой в самом товаре и тем самым отличной от цены товара, которую в обиходе также иногда называют стоимостью с тем принципиальным отличием, что она наглядно воплощена в том или ином количестве денег. Представляется, что вера в существование неких «перетекающих сгустков» или «абстрактного труда человека», по сути, близка к религиозной. Неудивительно, что за 14 лет своих предпринимательских «лабораторных изысканий» после учебы на экономическом факультете я ничего подобного не встречал. Предлагаемое исследование базируется на реалиях окружающего мира, на материалистических категориях.

Поскольку сочетание «материи», объективно существующей, и «категории» (см. Глоссарий), субъективно представляемой человеком, может резать слух, поясню, что материалистичность категории я понимаю как тождественность человеческого восприятия (чувственного или числового). То есть мы с вами можем расходиться во мнениях, насколько стул, на который я указываю, хорош или плох, нужен он нам или нет, но мы согласны, что это — стул. Такого определения недостаточно для «вообще всего» во Вселенной. Но, думается, его вполне достаточно для экономических реалий на планете Земля, связанных с решениями ровно одного биологического вида — Homo sapiens sapiens (далее — Homo sapiens). По крайней мере с самой зари цивилизации и до наших дней материалистичность, понимаемая таким незамысловатым образом, является обязательным условием входа в реальный мир экономики.

Такое определение материалистичности категорий прежде всего делает невозможным использование размышлений и представлений в качестве базовых категорий. Конечно, идеи важны, и думать человек не просто может, но и обязан, если он собирается прирастить свою собственность. Да и мысли — итог вполне материальных мозговых процессов. Но до вещественного воплощения, тождественно воспринимаемого окружающими, мысли могут быть только мостиком к экономике. Например, пока интеллектуальная собственность не воплощена в регистрации патента, издании книги или в другом, очевидном для стороннего наблюдателя материалистичном событии, плод раздумий не станет частью экономики, частью фактически произошедших событий.

Возможно, не все полностью разделят мою точку зрения на критерий материалистичности в экономике в столь кратком описании, поэтому остановлюсь на том, что в данном случае я просто описываю пространство, в котором будет разворачиваться это исследование. Все базовые категории в предлагаемой работе материалистичны именно в таком, приземленном понимании. Они представляют собой материальные тела, процессы или числа, объективность существования которых не должна подвергаться сомнению, даже если читатель не согласен с ходом рассуждений о причинно-следственных связях с участием этих категорий. Чуть ниже будут перечислены базовые категории нашего исследования с минимальными на данном этапе пояснениями. В рамках введения подробнее остановимся только на первой из них — на категории «собственность».

В экономической литературе устоялся своеобразный перевёртыш с приоритетом юридических (или похожих на них) акцентов: под собственностью понимаются правовые отношения, связанные с владением, пользованием и распоряжением... здесь хочется сказать «чьей-то собственностью», но нельзя, поскольку «собственность» уже использована в значении «отношений». Поэтому говорят «объекты собственности», «имущество», «активы» или еще что-нибудь. Поскольку «собственность» в значении «отношений» как-то не звучит, то в дальнейшем авторы неизбежно сбиваются на «право собственности», которое, являясь устоявшимся выражением, прикрывает эту нескладность, перенося акцент на слово «право». Мы в нашем исследовании будем использовать «собственность» в обиходном значении («мой дом — моя собственность», т. е. собственность — это дом, а о праве на него говорит местоимение «мой») с тем пониманием, что под эту категорию будут попадать не только товары. «Собственность» является слишком важной обобщающей экономической категорией (изначально обладающей при этом, несмотря на масштабность охвата, безыскусной материальной точностью), чтобы уже на стадии определения подчинить ее юридическим отношениям.

Обобщенные «отношения», заложенные в традиционное определение, требуют дальнейшего уточнения терминологии, чтобы достичь необходимой точности где-то «внизу», иначе цена такого определения будет невысока. Говоря «собственность» в значении «право собственности», мы сталкиваемся с необходимостью дальнейшей расшифровки. Укажем два наиболее известных пути этой расшифровки.

Первый, с которого мы начинали, — право владения, пользования и распоряжения... (очевидно, что эти права требуют дальнейших уточнений) — внешне достаточно логичен. По крайней мере представляется логичным начало пути, на котором многие благоразумно останавливаются, и мы поступим так же — полученная словесная конструкция будет лежать где-то между теоретической и практической экономикой, а также юриспруденцией, что положительно скажется на количестве возможных вариаций корневой системы. И надо быть смелым человеком, чтобы эту расшифровку продолжить без юридического образования.

Еще один путь расшифровки права собственности в экономике известен из теории К. Маркса, который, уходя от юридического акцента, вместо «права» использовал слово «форма» и уже при анализе формы собственности фактически рассматриваемые отношения сузил до отношения к средствам производства, которое определяло все остальные сущностные черты. Принципиальная же причина заключалась не в уходе от юридического акцента, а в скорейшей прокладке дороги к храму микроэкономики — вера экономистов XIX в. без каких-либо реальных подтверждений в то, что там создается некая «стоимость», была, как уже говорилось, похожа на религиозную. Для Маркса такая расшифровка экономического права собственности была тем более важна из-за введенной им категории «прибавочной стоимости» — присвоение той прямо зависело от права собственности на средства производства.

Вполне себе экономический и логичный подход, вот только если убрать несуществующую «стоимость» и, соответственно, «прибавочную стоимость», возникают сомнения в фундаментальности этого подхода. Если в логике К. Маркса влияние «права (формы) собственности» звенело как натянутая струна, то без «стоимости» то, кому принадлежат средства производства, смотрится не более чем несколько вступительных слов. Это тем более наглядно после того, как естественным образом произошел отказ от социализма как от устаревшей формации.

Но пора уже приступить к конструктивным утверждениям. Говоря «собственность» еще без какой-либо расшифровки, мы подразумеваем два принципиальных понимания.

Первое: собственность — это то, что принадлежит людям (в виде частной или обобществленной собственности). Если пока непонятна суть акцента, давайте повторим это следующим образом: собственность — это то, что принадлежит Homo sapiens, т. е. биологическому виду, доминирующему на планете Земля. И всё то, что используется в экономике, является собственностью нашей популяции. Согласитесь, что биологический акцент довольно ощутим. Если здесь использовать «право собственности» с уже оговоренным юридическим акцентом, то при внешней схожести возникает ощущение, что есть некая вышестоящая инстанция, подтверждающая право Homo sapiens на планету Земля или по крайней мере на ее биосферу. В реальности эту собственность люди получили в результате естественного отбора, и если здесь можно говорить о каком-то праве, то о праве сильного, и это не совсем юридический акцент. Добавим, что привязка к биологии нам никак не мешает и не накладывает обязательств на наше исследование, в отличие от той же математики или юриспруденции. Биология нам нужна в основном как указание на источник пуповины, как несколько слов о «начале начал» — подробнее о биологии как материнской науке для теоретической экономики мы поговорим в таком фундаментальном тезисе, как «Психология и ratio в теоретической экономике...».

Теперь, когда мы ввели категорию «собственность» с биологическим акцентом, представляется органичным ввод «права собственности» с явственным юридическим акцентом — внутри популяции победителей отношения собственников требуют регулирования. Однако есть отношения между народами и внутри народов, также есть политика и есть экономика, и в политике, особенно в отношениях между народами, несмотря на то, что международное право существует издавна, по-прежнему право сильного нередко доминирует над правами собственников: победители пишут свои законы. С развитием цивилизации ситуация меняется, но это не меняет общего понимания: существовало и существует насилие, когда одни люди не признают права на собственность других людей. Двумя основными проявлениями такого насилия являются война и уголовные преступления. Здесь мы оставим эту тему политологам и юристам, а сами вернемся к разговору о собственности в экономике, тем более что текущий абзац упростил нам формулировку следующего важного положения.

Второе принципиальное понимание: в экономике собственники признают права других собственников. Не следует считать автора наивным человеком — например, в экономике тоже видна зависимость соблюдения права на собственность от уровня развития цивилизации, но оно практически в любой момент времени было на принципиально более высоком уровне по сравнению с соблюдением этого права в политике и тем более с уголовными преступлениями. И этому есть простое — опять же с биологическим акцентом — и очень важное для нас объяснение. «Экономики» существуют и у других биологических видов, которые также производят (в основном добывают, хотя нередко и преобразовывают) те или иные продукты, в том числе с использованием простейших средств производства. Но только у человека в какой-то момент развития стало хватать ума не пытаться украсть или отнять собственность других семейств, а, признавая их право на эту собственность, выменять ее в обмен на свою.

Макроэкономика (совокупность обменов или сделок) и есть, по аналогии с комментариями к теории К. Маркса, «храм» теоретической экономики в нашем понимании, в котором мы окажемся на следующем шагу после расшифровки собственности в виде четырех базовых видов. Кавычки вокруг «храма» мы использовали по той простой причине, что нам не требуется привлечения, как в случае с провозглашением образования «стоимости» в микроэкономике, никаких таинственных субстанций, и в центре находится самая обычная, тождественно воспринимаемая (т. е. как минимум исчисляемая) цена.

Итак, перечислим первичные базовые категории нашего исследования (здесь слово «первичные» не наделено каким-то особым методологическим значением — просто мы тем самым предупреждаем, что некоторые из этих категорий раскладываются на другие базовые категории). Собственность, обмен (сделка), приращение собственности, отторжение собственности, цена, частный управляющий, натуральный оборот в денежном выражении, кредитный оборот, издержки, регуляторы издержек частного управляющего, прибыль. Собственность включает четыре базовых вида: продукты, люди, земля, деньги. Продукты, в свою очередь, в сделках именуются товарами. Для простоты понимания я, как правило, использую в тексте слово «товар» с некоторой потерей в строгости терминологии, если это не является принципиальным. Деньги, в свою очередь, раскладываются на деньги как платеж и деньги как кредит.

Рассматриваются двусторонние (купля-продажа) и односторонние (аренда) базовые обмены (сделки). Говоря «двусторонние» или «односторонние», мы имеем в виду двустороннее (↔) или одностороннее (←) отторжение собственности. Стрелочка показывает направление отторжения собственности между частными управляющими — от кого и к кому. При сопоставлении с базовыми видами собственности (Т — товары, Л — люди, З — земля, ДК — деньги как кредит, Д — деньги как платеж) получаются четыре базовые сделки:

Купля-продажа: Т↔Д;

Аренда: Л←Д, З←Д, ДК←Д.

Во всех трех арендных базовых сделках происходит только отторжение Д — денег как платежа. Д, которые являются в этих сделках ценой аренды людей (человека), земли и денег как кредита, как известно, именуются зарплатой, рентой и процентом соответственно. Это базовые виды издержек частного управляющего и уже почти базовые регуляторы издержек, но, строго говоря, базовыми регуляторами являются единичные значения зарплаты, ренты и процента. Необходимость такой точности выявляется в сделках займа, тогда как в сделках найма и аренды (съема) земли эта разница не привлекает к себе внимания. Таким образом, собственно базовыми регуляторами издержек являются: цена найма одного работника в единицу времени (в тексте — просто «зарплата»); цена аренды единицы земли в единицу времени (в тексте — просто «рента»); цена займа одной денежной единицы в единицу времени (в тексте — «кредитная ставка»). Четвертый базовый регулятор — разновидность денег как платежа в той единственной сделке, где они являются ценой в каком-то (функциональном) смысле самих себя: цена денежной единицы, выраженная в иностранных денежных единицах (в тексте — «кросс-цена»). Как вы обратили внимание, последний базовый регулятор издержек связан не с арендными сделками, а со специфической разновидностью сделки купли-продажи — межвалютным (международным валютным) обменом. То есть специфическим товаром здесь является иностранная валюта. Это не будет резать слух, если положить, что в рамках национальной экономики не может быть денег и денег. Только что-то одно является деньгами. К капитализму данное теоретическое положение применимо в весьма расплывчатом формате, но в новой формации оно обретет наглядную строгость.

От редакции:
Окончание введения вы можете прочитать в книге